«Шепоты да взвизги, песни да смешки…»

А ведь начиналось-то все иначе. На полученное приглашение посетить репетицию новообразованного коллектива первым делом отозвался внутренний скептик: «Уж не собираются ли очередное образцово-показательное выступ­ление демонстрировать?» Не умолкал он, ведя беседу больше с самим собой, до самого здания Казахской нацио­нальной академии хореографии, где самого порога ты понимаешь, что попал в совершенно другой мир – мир искусства. И даже не показалось странным, что «встретил» он тебя требованием переобуться и оставить в гардеробе уличную обувь с медленно тающим слоем снега на подошве. Наверное, большое искусство начинается именно с таких малых деталей.

На просторах лабиринтообразных коридоров не раз можно встретить вечно куда-то спешащих артистов, которые, едва завидев тебя, неизменно делают книксены и реверансы, что на их языке озна­чает: «Здравствуйте! Мы очень рады видеть вас!» Не остаются в стороне и самые младшие воспитанники академии, по звонку покинувшие свои классы. У них торжественно-важные традиции переплетаются с детской непосредственностью: одарив тебя поклоном, они отходят и начинают задорно хихикать. Остается догадываться: то ли ты, пришелец, такой забавный, то ли у малышей просто хорошее настроение.

Переждав поездку на лифте и преодолев пару пусть и не крутых, но запутанных поворотов, наконец оказываешься в святая святых – репетиционном зале. О том, что внутри кипит рабочий процесс, догадываешься издалека, едва заслышав топот, хлопки и эмоциональные окрики хорео­графов, которые вовсю «гоняют» своих подопечных. Вот тогда-то некогда говорливый внутренний скептик окончательно замолчал и уступил место благодарному, внимательному зрителю. И стало предельно ясно, что никаких показательных выступлений ждать не стоит, ведь перед тобой откроется неприукрашенная, сложная и ответственная работа танцоров.

Дверь в зал открывается – и первое, что ты можешь увидеть внутри, это балетный станок, который служит своеобразной границей между тобой и артис­тами, всецело поглощенными репетицией. Доставать удостоверение и выдавать привычное «Здравствуйте, я из газеты…» не приходится – молодые танцоры, не занятые в отрабатываемом номере и собравшиеся около зеркала во всю стену, видимо, понимают это и без слов, ведь тотчас подтягиваются и стремятся принять лучшую позу. «Тщеславие», – наверняка сказал бы скептик, реши он вновь напомнить о себе. Но никакого тщеславия тут нет и в помине, а есть свойственное всем нам удовольствие от внимания к своей персоне.

Вдруг весь зал разом приходит в движение, и взгляд волей-неволей переключается на его центр, где, как уже начинаешь догадываться, вот-вот произойдет что-то занимательное. Звучит неповторимая, везде и всюду узнаваемая русская плясовая, и в середину зала, притопывая, выходит гармонист, рывком растягивающий меха инструмента. Заливающейся гармошке вторит бубен. Со свистом и визгом стремительно включаются в танец разделившиеся на пары и тройки девушки, а за ними вприсядку идут улыбающиеся парни.

Развеселое действо способно увлечь, заворожить и поднять настроение даже самому хмурому зрителю, хотя таковых, впрочем, и не наблюдалось. Скрывать нечего: если бы не служебные обязанности и напрочь отсутствующее умение танцевать, число пустившихся в пляс парней могло бы увеличиться хотя бы на одного человека. Вот она – сила искусства.

Но, как и все хорошее, танец, расставаться с которым не хотелось, всё-таки заканчивается. С последними звуками плясовой эйфория спадает, а через несколько секунд хореографы уже устраивают подопечным разбор полетов и приступают к отработке неудавшихся движений.

И в этот самый момент можно воочию убедиться в том, что настоящий педагог вовсе не унтер Пришибеев от хореографии, который только и делает, что за каждую провинность распекает боязливых и сжавшихся учеников. Шедевр из-под палки не родится, и хореографы прекрасно это понимают. Своих воспитанников они, конечно, журят, но не более того. И очень скоро начинается работа над ошибками. «Раз-два-три, раз-два-три», – командует хореограф, наблюдая, чтобы выстроившиеся перед ним девушки правильно выполняли показанные минуту назад движения.

И вот тут-то, в самом разгаре учебно-воспитательного процесса, открывается секрет молодого коллектива: концертная программа ещё только готовится, номеров практически нет, а потому, говорят организаторы собравшимся зрителям, увидеть вы сможете всего два танца. Вернее, теперь уже всего один – узбекский. И участвовать в нём будет наставница коллектива Эвелина Протасова, заслуженный деятель Узбекистана, приехавшая к нам из Ферганы.

Танец начинается неожиданно – с внезапного выхода на сцену двух танцоров, которые своими резкими движениями приглашают остальных артистов присоединиться к ним. Первыми на приглашение отзываются плавно скользящие по паркету девушки, навстречу которым, ритмично двигая руками, выходят парни. Танцоры объединяются в пары и кружатся по всему залу, пока зрители, прежде лишь наблюдавшие за действием, начинают аплодировать. Через некоторое время к своим воспитанникам присоединяется хореограф, и танец наполняется энергией опыта и отточенных умений, органично сочетающихся с энергией юности.

Учебный процесс не прекращается ни на минуту: наставница, кружась в танце, одновременно направляет своих учеников и обозначает им танцевальный рисунок. На наших глазах рождается уникальная хореографи­ческая композиция, состоящая из сменяю­щих друг друга плавных и резких элементов, которые в своём сочетании напоминают хорошо знакомую лезгинку. А она, как удается выяснить поз­же, является одним из наиболее любимых в Узбекистане танцев.

Музыка затихает, а хореограф, объявив перерыв, увлеченно рассказывает о костюмах, в которых на грядущем концерте будут выступать её ученики. После импровизированного показа мод залюбовавшихся зрителей, как говорится, просят из гостей. Обидно, но уже ничего не поделаешь, ведь негоже мешать танцорам и занимать их время своими расспросами.

Но и уйти, не узнав ничего о будущем ансамбля, тоже нельзя. И вот почему. Коллективу всего несколько дней, о нём уже говорят как об уникальном явлении в нашей культуре. Согласитесь, такими эпитетами не разбрасываются и ради красного словца не употребляют. А значит, сам факт рождения ансамбля – это уже заявка на открытие новой страницы в искусстве народного танца.

Верны ли такие рассуждения? Ответ получаем у Эвелины Протасовой:

– У каждого коллектива есть своя энергетика, свой характер, свои задачи и свои цели. Задача этого ансамбля – доносить до зрителей то богатство народной культуры, которая является отражением духовной жизни каждого народа. То есть его уникальность – в интернациональном звучании представляемого искусства. Коллектив молодой, артистам трудно, но у них есть главное – желание. Когда есть желание, есть и результат. Сегодня была только вторая репетиция, а танцоры уже достигли определенных успехов. Впрочем, вы это и сами видели.

Действительно, видели. Именно поэтому и уходили из Академии хореографии со смешанными чувст­вами. С одной стороны, приятно, что очень скоро молодые артисты, отточив своё мастерство, смогут представить зрителям полноценную концертную прог­рамму, а с другой – вспоминаешь, как всего несколько минут назад радовался вместе с танцорами их удачно исполненным па, и уже жалеешь, что расставание наступило так скоро.

Быть может, все это вкупе и есть то, что Вознесенский называл ­«ностальгией по настоящему»? Когда все выспренно-идеальное, холеное и нарочито приукрашенное надоедает настолько, что ты начинаешь чувствовать пульс живой жизни даже в чьих-то про­счетах и падениях, а разбитые коленки, синяки, набитые в честной схватке с превратностями искусства, становятся милее белоснежных улыбок и выглаженных костюмов.

Конечно, впереди у молодых артистов – и костюмы, и улыбки, и полные залы. И давать всему этому яростную отповедь было бы глупо. В дорогом фраке или простом камзоле, а всё-таки главное – никогда не забывать пройденных уроков, не расставаться с тем настроем, который помогал преодолевать все препятствия, и не превращаться в красивые, но полые внутри сахарные куклы из гофмановского «Щелкунчика».

Не будем горевать о том, что эволюция до сих пор не наградила нас даром предвидения. Лучше дождемся концерта, который должен состояться 1 марта, и уже тогда, умудренные увиденным, будем делать выводы. А пока от всей души скажем молодым танцорам: «В добрый путь!»